Его работа — довести Скорсезе до слез

Все, кто когда-либо был причастен к любым съемкам, сейчас испытают кайф (и боль) узнавания. Представьте себе: вы снимаете амбициозную сцену одним непрерывным дублем в золотой час, а вам все время мешает какой-то придурок. То выскочит посреди дубля, то перегородит проезд своим дорогущим ретроавтомобилем. Костюмеры в панике, реквизиторы на нервах, актеры по привычке ему льстят, а вы просто терпите, ведь придурок — ваш продюсер, и от него зависит, получите ли вы хит The Rolling Stones на титры своего детища. Именно такой до слез смешной, потому что как в жизни, эпизод разыгрывается в новом амбициозном проекте Сета Рогена и Эвана Голдберга «Киностудия». И это лишь малая часть того, что мы увидим, ведь это хлесткое сатирическое драмеди не только о назойливых продюсерах на площадке, но и проблемах современной Фабрики грез. Дуэт авторов собрал весь свой опыт — абсурдные питчинги, доведенное до нелепости соблюдение квот, странные кастинги, дурацкие маркетинговые кампании — и выплеснул это в остроумный сценарий. Сериал только стартовал, а его уже называют ярчайшим событием сезона и прочат ему престижные награды.

Сюжет концентрируется на толковом, но не хватающем с неба звезд продюсере Мэтте Ремике, которому выпадает шанс занять пост главы клонящейся к своему закату студии Continental. Однако у его начальника Гриффина Милла есть условие — снять прибыльный фильм о напитке Kool-Aid, том самом, из-за которого случилось самое массовое отравление в истории США. И если Warner Bros. с куклой Барби смогли поднять деньжат, то чем Continental хуже? Мэтт, как верный пес, берется за дело, и, к его счастью, ему подворачивается сам великий Мартин Скорсезе с идеей рассказать о том ужасном отравлении, только с точки зрения секты. Ремику остается либо вывернуть сценарий кумира наизнанку, либо вообще зарубить его идею. С тяжелым сердцем он приходит за советом к бывшей начальнице Пэтти Ли, и она, посмеиваясь, открывает ему глаза: отныне его работа не в том, чтобы делать хорошее кино, а в том, чтобы губить его.

Идея «Киностудии» пришла Сету и Эвану («Пастырь», «Человек будущего», «Пацаны»), когда они, будучи начинающим творческим тандемом, оказались на питчинге в Лос-Анджелесе, где продвигали концепцию подростковой секс-комедии, действие которой происходит в Древнем Риме. Как вы можете догадаться, зеленый свет этой картине никто не дал, но один из киношных функционеров посетовал, что любит фильмы всей душой, но его работа — их портить. Эта фраза засела в голове Рогена более чем на два десятилетия, да и личный разнообразный опыт в индустрии очень подсобил. Вы же помните, что в карьере Сета, выросшего из ванкуверского стендапера в протеже Джада Апатоу и затем в создателя самых угарных и немного на грани фильмов и сериалов, было всякое? Больше всего на «Киностудию» повлияло сотрудничество с Sony, подвергшейся жесткой кибератаке перед выходом возмутительной комедии Сета об убийстве Ким Чен Ына «Интервью». После того скандала Роген с Голдбергом еще не раз сталкивались с трусостью студийных боссов, предпочитающих надежные схемы экспериментальным и смелым идеям. Неудивительно, что сейчас дуэт проходится по ним язвительной сатирой.

Лучшие шутки «Киностудии» Роген с Голдбергом черпали из собственного разочаровывающего опыта, а также из разговоров с маркетологами и прочими кинодеятелями. Только за первые два эпизода сериал успевает пройтись по кастингу чернокожих актеров, вопросу о том, какая звезда привлечет к себе всеобщее внимание, а какая нет (Стив Бушеми? Да никто толком не знает, как правильно произносится его фамилия), и тенденции выжимать все из любой мало-мальски известной интеллектуальной собственности. Тут Роген без иронии вспоминает, как они питчили проект о «Монополии», режиссером которого должен был выступить Ридли Скотт. Кроме того, Сет, ни грамма не издеваясь, сообщил, что часто его спрашивают что-то вроде «Какой расы этот инопланетянин?». При всем этом киношные функционеры в шоу — не какие-то демоны или злые магнаты. Это скорее киноботаны, знающие классику Голливуда наизусть и мечтающие, чтобы их приглашали тусить к Шарлиз Терон. «Многие из них считают себя настоящими художниками, ответственными за творческий процесс», — резюмирует Сет.

Если мы все еще каким-то чудом не продали вам, пожалуй, самый откровенный и язвительный сериал сезона, есть еще одна причина посмотреть его — техническая безупречность. Тут к делу подключился оператор Адам Ньюпорт-Берра, снимавший суетливую и напряженную внутреннюю кухню ресторанного бизнеса в «Медведе». Он посоветовал Рогену и Голдбергу писать сцены так, чтобы потом их можно было снимать длинными ван-шотами минут по десять-двенадцать. Авторы действительно подчиняли свои тексты тому, как в сценах будут себя вести и перемещаться герои, и это создало атмосферу паники и напряжения — постоянных спутников голливудских обитателей. Роген признается, что отчасти это была поза, как в черной комедии Роберта Олтмена «Игрок», тоже высмеивающей изнанку Голливуда.

Конечно, для актеров такое решение означало невероятную слаженность, ведь Ньюпорт-Берра снимал их только на одну камеру с одним объективом. Иногда съемки заходили в тупик, часто допускалась импровизация, но с таким звездным составом, как в «Киностудии», это скорее удача. А порой команда входила в раж и снимала сразу по несколько сцен за день. Это было непросто, учитывая, что любая из таких сцен отнимала по 16-20 дублей. Чтобы всем было проще, Сет и Эван миксовали подходы, то позволяя актерам менять сценарий прямо в процессе, то структурируя и репетируя все до мелочей. Забавно об этом диковинном опыте высказывались сами актеры. Кэтрин О`Хара вспоминала, что во время съемок из них так и сочились страх и адреналин. А сыгравший напарника Мэтта Ремика Айк Баринхолц пошутил: «Не хотелось ошибиться в реплике, ведь тогда Сет и Эван будут тебя осуждать. Они славные канадские парни, улыбаются и смеются, но не верьте: в глубине души они хотят вас убить».

Самым стрессовым для самих Голдберга и Рогена было приглашение к участию в их безумной затее Мартина Скорсезе. На нем завязан весь первый эпизод, и дуэту было важно, чтобы он согласился. Они не хотели, чтобы мэтр кино подумал, будто они нищеброды и у них есть только одна камера, поэтому припрятали для подстраховки еще один съемочный юнит. Но, вопреки ожиданиям, Скорсезе оказался очень понимающим и прогрессивным. Он быстро подписался на участие, а заодно привлек к проекту многих других звезд, сделав авторам «совершенно неоправданный подарок». Причем в какой-то момент Apple TV+ забеспокоились о том, что большая ставка в шоу идет на россыпь камео топовых артистов. Упрямый Роген стоял на своем, и им удалось заполучить Пола Дано, Шарлиз Терон, Грету Ли, Брайана Крэнстона, Джонни Ноксвилла, Питера Берга, Рона Ховарда, Оливию Уайлд, а Энтони Маки согласился на роль, которая изначально создавалась для Леонардо ДиКаприо. И это далеко не полный список — если не хотите испортить себе сюрприз, не открывайте страничку проекта на IMDb.

Помимо прочего, «Киностудия» — еще и самое красивое, что когда-либо снимали Роген с Голдбергом. Потрясающе выстроенный свет, грандиозные декорации, живая камера, следующая за винтажным кабриолетом, а потом охватывающая панораму голливудских холмов, стилизованные под ретро титры. Даже если вы один из ярых противников Лос-Анджелеса со всеми его модными блогерами, «йогинями» и гуру по осознанности, это шоу заставит вас жаждать выпить модный смузи от Erewhon.

Из всего, что мы написали, может показаться, что «Киностудия» — это такая звонкая пощечина индустрии и больше ничего, но это далеко не так. Только всем сердцем любя что-то, ты можешь написать нечто настолько точное и забавное. И Сет с Эваном обожают свое дело, а потому чувствуют — Голливуд созрел для сатиры и перемен. Авторов поддерживают их звезды: Баринхолц замечает, что подобные «Аноре» скромные и необычные фильмы должны получать больше финансирования и внимания. Кэтрин Хан говорит, что соцсети формируют отношение публики к проекту еще до его выхода, как было с ее недавней премьерой «Это все Агата». А Кэтрин О`Хара («Битлджус Битлджус») ссылается на то, что интернет сделал кино более нервной средой, чем раньше.

Сам же Сет утверждает, что не относится к Голливуду цинично. Он всего лишь уверен: студии должны быть открыты к более рискованным идеям и не бояться при этом сломать свою бизнес-модель. Он вспоминает не такие уж давние времена, когда сценарные комнаты заполняли творцы, а не маркетологи, создающие яркие обертки для идей, а актеры не боялись потерять карьеру, если привяжутся к смелой концепции, которая может прогореть. Как и его герой Мэтт Ремик, Роген сохраняет оптимизм, ссылаясь на успех «Барбингеймера»: «Сейчас один фильм способен перевернуть три года вычислений того, что именно нужно аудитории». «Киностудия» — амбициозная, нишевая, искрометная сатира в мире, где оригинальные комедии становятся вымирающим видом. Так что если кому и менять курс, так это точно ей. А мы с радостью станем тому свидетелями.